Святое воскресение пришло!
Как на душе спокойно и светло!
Пусть будет жизнь на радости щедра
полна тепла, надежды и добра!
http://www.playcast.ru/view/1019434/b3c54ade46e92c1f4ff478a70507c49b59da9f38pl
суббота, 3 апреля 2010 г.
пятница, 2 апреля 2010 г.
Это было тринадцать лет назад। Мне позвонила моя приятельница, с которой мы вместе учились в институте, и сообщила, что собирается в декретный отпуск। У меня как раз подходил к концу отпуск по уходу за ребенком, и приятельница предложила выйти на работу на ее место। Это было хорошее предложение, т.к. до декретного отпуска я недолго работала в училище, которое располагалось за городом, и добираться туда надо было с тремя пересадками. Я естественно приняла предложение, в школе меня сразу приняли (возможно потому что в середине учебного года, а это было во время зимних каникул, не так уж много свободных учителей, готовых работать на полторы ставки). Вот тут все и началось.
В наследство мне досталось два одиннадцатых класса (достаточно взрослые, чтобы не доставлять хлопот) и шесть (если я ничего не путаю) восьмых классов (вот тут уже все было по-другому). В те времена, когда я сама училась, принято было выделять один-два класса посильнее, а остальных старались делить поровну (т.е. во всех классах примерно одинаковое количество отличников, хорошистов и троечников… двоечников быть не должно, - это недоработка учителя), когда же я пришла работать, все поменялось. Мало того, что были все: и отличники и двоечники, так их еще по признаку «успеваемость» группировали в классы, т.е. были классы сильные, средние, слабые и … был класс, в котором только у троих человек не было двоек за четверть (т.е. если она была одна, то это уже неплохо). В восьмых классах у меня было по одному уроку в неделю. Понятно, что с «сильными», «средними» и даже «слабыми» я работала «в обычном режиме», а с «совсем слабым»… было сложно. Начнем с того,что в классе был второгодник, он же был и лидером в этом классе ( в классе из двадцати человек было только три девочки). О том, что мне устраивали проверки «на прочность», говорить – лишнее, но я выдержала эти проверки. Немного о наших взаимоотношениях: Эдик (назовем так нашего второгодника,- это, конечно, не настоящее его имя) был ростом с меня и примерно в два раза шире меня в плечах, исправно садился на первую парту перед учительским столом спиной ко мне, периодически сплевывал на пол, и достаточно часто матерился, комментируя мои слова… Все комментировалось громким уверенным голосом, с выдерживанием пауз…, т.е. «на правах хозяина»… Учитывая, что первый наш урок был скорее уроком-знакомством (я должна была познакомиться с классом и выяснить, на каком уровне их знания, чтобы знать, как с ними работать),… уровень их знаний остался для меня загадкой, и, наверное, лишнее будет упоминать о том, какой шок я пережила, проведя первый урок в этом классе. До следующего урока оставалась неделя, - достаточно, чтобы прийти в себя и принять некоторые решения. Я тоже решила их смутить… Когда я зашла в класс после звонка, все продолжали галдеть. Я не здороваясь прошла к своему столу, молча стала смотреть на них. Никакой реакции не последовало, тогда я, как будто нечаянно, уронила книгу… буквально на несколько мгновений Эдик повернулся в мою сторону с дерзкой ухмылкой (типа, экая недотепа), в этот момент воцарилась относительная тишина… Поднимая книгу с пола, я очень спокойным голосом (по крайней мере я очень старалась, чтобы это выглядело именно так) поздоровалась с классом и постаралась при этом выглядеть очень невозмутимой. Шум начинал нарастать. Я придав голосу твердости, постаралась удержать внимание класса, я начала перекличку по журналу (я ведь их еще не знала). В самой перекличке не было ничего особенного, кроме того, что каждому я старалась задать пусть незначительный вопрос и … обращалась я к ним на «Вы» и по имени… Цель была достигнута: они были смущены. После первых нескольких фамилий в классе начало появляться подобие тишины. Больше всех был заинтригован Эдик. К концу нашей переклички у некоторых на лицах появились «улыбки» (хоть они были и далеки от абсолютно открытых и добродушных, но это уже были не ухмылки), в классе уже был не шум, а «шорох». Я этим воспользовалась и до конца урока всячески демонстрировала уважительное обращение к ним. К концу урока Эдик не выдержал и спросил: «А чё это Вы нам «выкаете?»» И все в ожидании замерли. Я выдержала небольшую паузу, после чего, уже абсолютно владея их вниманием, спокойным ровным голосом ответила, что-то типа того, что они достаточно взрослые, и каждый из них – это уже практически сформировавшаяся личность, и в каждом из них есть что-то, достойное уважения, и если я еще с их качествами не знакома, - это не означает отсутствие таковых (по крайней мере, смысл был такой). Они были в полном замешательстве. Эдик не сдавался дольше всех: «Так мы ж еще в восьмом классе, а Вы с нами, как со взрослыми…» На моем уверенном возражении, что они и есть взрослые, прозвинел звонок… Они были озадачены. Эти ребята привыкли к тому, что с ними никто особенно старался не связываться, классные руководители у них постоянно менялись, последний классный руководитель – моя ровесница,- часто ходила на больничные (у нее ребенок – астматик). Я не буду говорить, что я такая «Макаренко» рассмотрела в них что-то такое...,- нет, я тоже для себя решила: до конца года я продержусь, а в следующем году может они другому учителю достанутся (я не буду говорить о моральной стороне такого решения, но на тот момент мне казалось это разумным; на тот момент меня по-настоящему беспокоил только один вопрос: как не ходить на больничные, и чтобы при этом ребенок не болел, а он очень часто болел). В конце концов, мы друг с другом смирились: я старалась всегда вести себя корректно, они ждали, когда я, как и все другие учителя, стану им «тыкать», но я себе этого не позволяла. Не стану утверждать, что мне стало легко, на каждый урок в этом классе мне требовалась особая настройка (проще было провести уроки в двух других классах одновременно), но человек ко всему привыкает, тем более, что и ученики стали ко мне уважительнее относиться (это не значит, что на уроке была тишина, но… это уже нельзя было называть галдежем, - скажем, это был рабочий шум).
Прошло несколько месяцев, уволилась их классный руководитель (ребенок совсем разболелся, врачи не рекомендовали его водить в сад)। Меня вызвала директор и сказала, что классное руководство в этом «чудесном» классе передается мне… Я думаю, не стоит в красках расписывать свой ужас… У меня у самой ребенок почти постоянно болел, во время своих «форточек» я бежала в сад, забирала его, мы ехали в поликлинику на процедуры, потом я снова приводила его в сад, а сама бежала на уроки… И в это время мне дают ТАКОЙ класс… Я пыталась сказать директору, что этим классом надо заниматься, а мне не до них, мне бы своим ребенком заняться… Ответ был коротким: «Больше некому। Все, иди работай।» Честно признаюсь, я даже поплакала, но …делать нечего। Успокоившись и приведя мысли в порядок, я поняла, что наше мирное сосуществование – это мало для частого общения, а при условии классного руководства, общение предполагает быть частым… Я стала искать то хорошее, что есть в них…, ведь не может не быть। И находила। Дальше я старалась каждому донести то, что в них есть, заслуживающего уважения… Это было примерно, как на ознакомительном уроке, только … более искренне (ведь я уже действительно находила все, о чем говорила)… Представьте себе, через некоторое время у нас появилось подобие коллектива, сами они себя стали по-другому воспринимать, и ко мне после своих уроков приходили… поговорить, сфотографироваться вместе… Не за долго до зимних каникул у меня ребенок заболел ветрянкой, и я ушла на больничный। В тот день, когда в моем классе был по расписанию мой урок, раздался телефонный звонок. Звонила моя коллега (она заменяла меня во время больничного), я слышала истерическое рыдание, сквозь слезы прорывалось: «Выходи…я больше в твой класс ни ногой… дряни такие…» и т.д. Я не сразу поняла, что случилось, стала успокаивать и расспрашивать ее. Договорились, что после уроков она зайдет и все расскажет. Оказалось, что ее не слишком приветливо встретили, подначивали, а она, пытаясь усмирить класс, кричала на них и сделала попытку выставить в коридор Эдика… Как результат: ее посылали «на…», в нее бросали половой тряпкой (она в конце кабинета обычно разложена была на ведре) и даже швырнули отломанной крышкой от стула…
Резюме: как тогда, будучи молодым учителем, так и сейчас я не могу похвастаться тем, что в совершенстве владею знаниями и методиками воздействия на других людей, но… не это важно. Важно быть внимательным к любым мелочам в поведении собеседника и чтобы ОЧЕНЬ хотеть установить контакт; важно понимать, что своими словами, интонацией, голосом,- одним словом,- речью Вы можете настроить против себя, а можете расположить к себе, можете вообще остаться незамеченным, и при этом нельзя забывать о том, к какому результату Вы стремитесь.
В наследство мне досталось два одиннадцатых класса (достаточно взрослые, чтобы не доставлять хлопот) и шесть (если я ничего не путаю) восьмых классов (вот тут уже все было по-другому). В те времена, когда я сама училась, принято было выделять один-два класса посильнее, а остальных старались делить поровну (т.е. во всех классах примерно одинаковое количество отличников, хорошистов и троечников… двоечников быть не должно, - это недоработка учителя), когда же я пришла работать, все поменялось. Мало того, что были все: и отличники и двоечники, так их еще по признаку «успеваемость» группировали в классы, т.е. были классы сильные, средние, слабые и … был класс, в котором только у троих человек не было двоек за четверть (т.е. если она была одна, то это уже неплохо). В восьмых классах у меня было по одному уроку в неделю. Понятно, что с «сильными», «средними» и даже «слабыми» я работала «в обычном режиме», а с «совсем слабым»… было сложно. Начнем с того,что в классе был второгодник, он же был и лидером в этом классе ( в классе из двадцати человек было только три девочки). О том, что мне устраивали проверки «на прочность», говорить – лишнее, но я выдержала эти проверки. Немного о наших взаимоотношениях: Эдик (назовем так нашего второгодника,- это, конечно, не настоящее его имя) был ростом с меня и примерно в два раза шире меня в плечах, исправно садился на первую парту перед учительским столом спиной ко мне, периодически сплевывал на пол, и достаточно часто матерился, комментируя мои слова… Все комментировалось громким уверенным голосом, с выдерживанием пауз…, т.е. «на правах хозяина»… Учитывая, что первый наш урок был скорее уроком-знакомством (я должна была познакомиться с классом и выяснить, на каком уровне их знания, чтобы знать, как с ними работать),… уровень их знаний остался для меня загадкой, и, наверное, лишнее будет упоминать о том, какой шок я пережила, проведя первый урок в этом классе. До следующего урока оставалась неделя, - достаточно, чтобы прийти в себя и принять некоторые решения. Я тоже решила их смутить… Когда я зашла в класс после звонка, все продолжали галдеть. Я не здороваясь прошла к своему столу, молча стала смотреть на них. Никакой реакции не последовало, тогда я, как будто нечаянно, уронила книгу… буквально на несколько мгновений Эдик повернулся в мою сторону с дерзкой ухмылкой (типа, экая недотепа), в этот момент воцарилась относительная тишина… Поднимая книгу с пола, я очень спокойным голосом (по крайней мере я очень старалась, чтобы это выглядело именно так) поздоровалась с классом и постаралась при этом выглядеть очень невозмутимой. Шум начинал нарастать. Я придав голосу твердости, постаралась удержать внимание класса, я начала перекличку по журналу (я ведь их еще не знала). В самой перекличке не было ничего особенного, кроме того, что каждому я старалась задать пусть незначительный вопрос и … обращалась я к ним на «Вы» и по имени… Цель была достигнута: они были смущены. После первых нескольких фамилий в классе начало появляться подобие тишины. Больше всех был заинтригован Эдик. К концу нашей переклички у некоторых на лицах появились «улыбки» (хоть они были и далеки от абсолютно открытых и добродушных, но это уже были не ухмылки), в классе уже был не шум, а «шорох». Я этим воспользовалась и до конца урока всячески демонстрировала уважительное обращение к ним. К концу урока Эдик не выдержал и спросил: «А чё это Вы нам «выкаете?»» И все в ожидании замерли. Я выдержала небольшую паузу, после чего, уже абсолютно владея их вниманием, спокойным ровным голосом ответила, что-то типа того, что они достаточно взрослые, и каждый из них – это уже практически сформировавшаяся личность, и в каждом из них есть что-то, достойное уважения, и если я еще с их качествами не знакома, - это не означает отсутствие таковых (по крайней мере, смысл был такой). Они были в полном замешательстве. Эдик не сдавался дольше всех: «Так мы ж еще в восьмом классе, а Вы с нами, как со взрослыми…» На моем уверенном возражении, что они и есть взрослые, прозвинел звонок… Они были озадачены. Эти ребята привыкли к тому, что с ними никто особенно старался не связываться, классные руководители у них постоянно менялись, последний классный руководитель – моя ровесница,- часто ходила на больничные (у нее ребенок – астматик). Я не буду говорить, что я такая «Макаренко» рассмотрела в них что-то такое...,- нет, я тоже для себя решила: до конца года я продержусь, а в следующем году может они другому учителю достанутся (я не буду говорить о моральной стороне такого решения, но на тот момент мне казалось это разумным; на тот момент меня по-настоящему беспокоил только один вопрос: как не ходить на больничные, и чтобы при этом ребенок не болел, а он очень часто болел). В конце концов, мы друг с другом смирились: я старалась всегда вести себя корректно, они ждали, когда я, как и все другие учителя, стану им «тыкать», но я себе этого не позволяла. Не стану утверждать, что мне стало легко, на каждый урок в этом классе мне требовалась особая настройка (проще было провести уроки в двух других классах одновременно), но человек ко всему привыкает, тем более, что и ученики стали ко мне уважительнее относиться (это не значит, что на уроке была тишина, но… это уже нельзя было называть галдежем, - скажем, это был рабочий шум).
Прошло несколько месяцев, уволилась их классный руководитель (ребенок совсем разболелся, врачи не рекомендовали его водить в сад)। Меня вызвала директор и сказала, что классное руководство в этом «чудесном» классе передается мне… Я думаю, не стоит в красках расписывать свой ужас… У меня у самой ребенок почти постоянно болел, во время своих «форточек» я бежала в сад, забирала его, мы ехали в поликлинику на процедуры, потом я снова приводила его в сад, а сама бежала на уроки… И в это время мне дают ТАКОЙ класс… Я пыталась сказать директору, что этим классом надо заниматься, а мне не до них, мне бы своим ребенком заняться… Ответ был коротким: «Больше некому। Все, иди работай।» Честно признаюсь, я даже поплакала, но …делать нечего। Успокоившись и приведя мысли в порядок, я поняла, что наше мирное сосуществование – это мало для частого общения, а при условии классного руководства, общение предполагает быть частым… Я стала искать то хорошее, что есть в них…, ведь не может не быть। И находила। Дальше я старалась каждому донести то, что в них есть, заслуживающего уважения… Это было примерно, как на ознакомительном уроке, только … более искренне (ведь я уже действительно находила все, о чем говорила)… Представьте себе, через некоторое время у нас появилось подобие коллектива, сами они себя стали по-другому воспринимать, и ко мне после своих уроков приходили… поговорить, сфотографироваться вместе… Не за долго до зимних каникул у меня ребенок заболел ветрянкой, и я ушла на больничный। В тот день, когда в моем классе был по расписанию мой урок, раздался телефонный звонок. Звонила моя коллега (она заменяла меня во время больничного), я слышала истерическое рыдание, сквозь слезы прорывалось: «Выходи…я больше в твой класс ни ногой… дряни такие…» и т.д. Я не сразу поняла, что случилось, стала успокаивать и расспрашивать ее. Договорились, что после уроков она зайдет и все расскажет. Оказалось, что ее не слишком приветливо встретили, подначивали, а она, пытаясь усмирить класс, кричала на них и сделала попытку выставить в коридор Эдика… Как результат: ее посылали «на…», в нее бросали половой тряпкой (она в конце кабинета обычно разложена была на ведре) и даже швырнули отломанной крышкой от стула…
Резюме: как тогда, будучи молодым учителем, так и сейчас я не могу похвастаться тем, что в совершенстве владею знаниями и методиками воздействия на других людей, но… не это важно. Важно быть внимательным к любым мелочам в поведении собеседника и чтобы ОЧЕНЬ хотеть установить контакт; важно понимать, что своими словами, интонацией, голосом,- одним словом,- речью Вы можете настроить против себя, а можете расположить к себе, можете вообще остаться незамеченным, и при этом нельзя забывать о том, к какому результату Вы стремитесь.
Подписаться на:
Комментарии (Atom)
